оглавление

Вулканы, как люди, - каждый со своим характером

Геннадий Карпов, доктор геолого-минералогических наук, "Камчатская правда", 21 мая 1997 г.

 

"Живем как на вулкане" - это сравнение теряет на Камчатке всю прелесть преувеличения. И все же, вспомнив его кстати, мы не подозреваем, как на самом деле недалеки от истины. Быть может, нам, живущим "в краю вулканов" и благополучно успевшим утратить чувство удивления, небезынтересно будет узнать, что Петропавловск стоит на толще лавы, пепла и всего, что без сожаления выбрасывает из своего кратера вулкан. Об этом - в числе не менее научных фактов и наблюдений - мне рассказал Геннадий Александрович Карпов, доктор геолого-минералогических наук, заместитель директора Института вулканологии. Честно говоря, поводом для распросов ученых послужило московское информационное сообщение о том, что Камчатский Институт вулканологии сворачивает все научные исследования камчатских же вулканов из-за отсутствия финансовых средств. Согласитесь, звучит неутешительно - а ведь всего через каких-нибудь полгода вулканологов поджидает почтенно-круглая дата… Впрочем, предлагаем нашим читателям информацию из первых рук.

 

- Геннадий Александрович, неужели камчатские вуканы теперь "без присмотра?

- Сразу скажу, чтобы камчатцам не пришлось волноваться из-за информационного недоразумения, что Институт вулканологии как был, так и остается ведущим в изучении вулканической активности Камчатки. Мы продолжаем плановые исследования извержения Карымского вулкана, недавно проснувшегося вулкана Безымянный. Выброс был довольно солидный, оттуда к нам уже "пришел" пепел. Взгляните: красивый, тонкий - словно невесомая серая пудра… Правда, когда "пудра" летит тебе в лицо - берегись: попадет в горло - и человек может задохнуться. Мы хорошо представляем всю опасность соседства с вулканами, и у нас даже в мыслях нет приостановить за ними наблюдения, какие бы финансовые трудности ни приходилось испытывать Институту.

- В глазах людей, далеких от науки, Институт вулканологии - некая доисторическая достопримечательность Камчатки. Такой чудом уцелевший "бронтозавр", которого неизвестно зачем нужно подкармливать. Так какая от него польза?

-Ну, практическая польза этого "бронтозавра" у нас, по крайней мере, не вызывает сомнений. Напомню, что на Камчатке 30 действующих вулканов. Сильные сейсмические события, как бы опасны они ни были, все же редки. А вулканы извергаются часто, почти "без передышки". Счастье камчатцев в том, что вулканы "расположились" вдали от городов и поселков. Но "неудобств" они доставляют немало. Скажем, в год Толбачинского извержения (1975) погибали олени, питаясь травой, на которую выпал пепел. Предупреждение вулканологов позволило тогда спасти многих животных: стада отогнали. Если бы, предположим, извержение Авачи в 1991 году было чуть более мощным, а не таким восхитительно-зрелищным, городу бы, несомненно, понадобилась информация вулканологов. Даже безобидного, на первый взгляд, пепла, тихо сыплющегося с неба, надо остерегаться, не говоря о селевых потоках, сметающих все на своем пути…Разумеется, вулканологи не могут отказать себе и в научном любопытстве. Сколько вулканов - столько и характеров. Как при общении с человеком ты знаешь, на что он способен, так и при изучении вулкана ученый стремится выяснить, чего от него можно ожидать…

-Наши вулканы изучаются уже давным-давно, о них написаны тысячи монографий, интересных в первую очередь ученым… Институт так или иначе "повторяет пройденное" - но ведь наука имеет смысл, когда она устремлена в будущее. Можно ли увидеть новое в его старых стенах?

- Давно изучаем, замечено верно, но ведь - заметьте также! - карта вулканов Камчатки все время обновляется. От первой Богдановича (1926) до атласа Святловского (50-е гг.), и вот сейчас вышел Атлас действующих вулканов под редакцией С.А. Федотова. Считать ли эти труды повторением? Ни в коем случае, ведь нам открываются все новые и новые качества старых вулканов. Вулканологи, скажем, научились уточнять возраст извержений - эти работы выполняет вышедший из наших недр Институт вулканической геологии и геохимии (ИВГиГ). Мы непременно учитываем их данные, равно как и наших коллег из Опытно-методической партии. Очень важна задача вулканического районирования, как раз определяющего степень возможной опасности, которую таит в себе вулкан, Кстати говоря, карта Корякского вулкана и Авачи еще далеко не полная, но, надеюсь, мы сумеем ее "нарисовать" благодаря финансовой поддержке РФФИ (Российского фонда фундаментальных исследований) и областной администрации.

- Какими открытиями могут поделиться с нами вулканологи?

- Интерес для камчатцев представляет, к примеру, Толбачинское извержение, которое все еще интенсивно нами изучается. Представляете, там до сих пор сохранились очень высокие температуры фумарольных выходов (до 500 градусов и выше). В этих местах происходит образование новых минералов. Ученые открыли уже 12, еще 4 - стадии исследования! Причем не простых, а рудных, содержащих медь. Оказалось, что эти минералы имеют необычайно устойчивую структуру и могут быть использованы в новых технологиях.

Извержение Карымского, начавшееся год назад, не влечет за собой катастрофы. А вот кратковременное подводное извержение в кальдере Академии Наук (рядом с одноименным вулканом, молчавшим 28 тысяч лет!) привело к гибели всего живого в озере Карымское. И река Карымская, впадающая в Тихий океан, стала мертвой. Рыбы, которая чувствовала себя там прекрасно, больше нет. Только вулканологи (а мы проводим мониторинг этого бассейна) могут сказать, когда вернется жизнь в озеро, в реку…Разве это не практическое применение наших исследований.

- Говорят, что достижения Института вулканологии были отмечены в высоких научных кругах…

- Директор Института академик С.А. Федотов делал доклад об извержении Карымского вулкана на отделении Академии наук. Доклад вызвал большой интерес ученых, его попросили повторить в научных института Москвы, а Институт вулканологии получил благодарность Академии за высокий профессиональный уровень проводимых исследований. Нам выделили 100 млн. рублей, на них и летаем к вулкану Карымский.

- Приглашают ли камчатских ученых на международные научные симпозиумы?

- Охотно, и каждый год. Сейчас в Америке находится наш специалист А.Ю. Озеров, он делает доклад об извержении Карымского и Ключевского (1984) вулканов. Только что завершился симпозиум по экологии в Англии, на нем был представлен доклад Карпова - Кузякиной. Японские специалисты дважды побывали на Камчатке и пригласили к себе группу наших ученых. (Кстати, из окна нашего кабинета их прибор делает съемку вулканических облаков над Авачей). Осенью Федотов был в Исландии с общим докладом по оценке вулканизма Курило-Камчатского региона, доктор Кирюхин встречается с американскими учеными - так что общение с зарубежными коллегами у нас достаточно разностороннее. Собственно, о высокой оценке исследований камчатских вулканологов говорит хотя бы то, что журнал "Вулканология и сейсмология", издаваемый Институтом, тут же переводится на английский язык.

- Значит, Камчатка выходит на международный уровень…А кого из ученых она привлекает к себе?

- Микробиологов. Понимаете, на Камчатке есть уникальные объекты биоразнообразия - в первую очередь кальдера Узон и Долина Гейзеров. (Кстати говоря, озеро кальдеры Узон облюбовали туристы, не подозревая, что температура на дне - 140 градусов! И я купался в нем, зная, что оно очень полезно. А оказалось еще - опасно. В 1989 году там произошло извержение: если бы кто находился в озере - вмиг бы расплавился…). Так вот, эти термальные источники - благоприятная среда обитания для удивительных микроорганизмов, которые могут жить при температуре кипения воды! Эти "существа" и привлекли внимание микробиологов мирового уровня: немецких ученых Циллига и Штеттера и московского - Заварзина.

- С чем связаны частые поездки в Москву директора Института Сергей Александровича Федотова?

- Замечу, что Сергей Александрович - крупнейший сейсмолог мира, и его непременное участие в совещаниях по проблемам сейсмологии не вызывает сомнений. Кроме того, он обеспечивает работу Института. Ведь мы существуем только благодаря грантам. РФФИ ежегодно проводит конкурсы, и проекты, заслуживающие одобрения, финансируются. В прошлом году мы получили 9 грантов. Как правило, один грант - от 20 до 50 миллионов. Эти деньги поступают в течение года, и ученые на них работают. Быть может, камчатцы не знают, что зарплату мы получаем "московскую". Так что "на шее" мы не сидим, от нашего присутствия никто не страдает. Впрочем, на содержание здания Института (и нашего бульвара) в пристойном состоянии, на реактивы, лаборатории - в общем, на жизнеобеспечение - средств, увы, нет.

- Вернемся к нашим вулканам…Два вулкана у города, как на ладони. Мы привыкли относиться к ним, словно к "домашним". Они и вправду безобидны?

- Я не раз подчеркивал, что, к счастью, вулканы от нас далеки… Но, если уж говорить прямо, Петропавловск и Елизово находятся под дамокловым мечом двух вулканов - Авачи и Корякского, и в большей степени последнего. Он еще не прошел стадию катастрофического извержения, у него все еще, как говорится, впереди. Авача, если вы посмотрите, - вулкан с усеченным конусом (со срезанной площадкой, из которой вырос уже другой конус, правильной формы). Эти "плечи" вулкана говорят о том, что извержение огромной силы уже было 30 тысяч лет назад, и наш город весь стоит на материале этого извержения. Под Институтом вулканологии его толщина достигает 100 метров. Можете представить, если бы в то время здесь стоял город, даже верхушки домов бы исчезли. Эти вулканы (Корякский мы не упускаем из виду) представляют особый тип "сонного Везувия"…

- Геннадий Александрович, если для вулканов время разбрасывать камни, то для вас, вулканологов, время их собирать… Говорить они не умеют, но энергетика от них исходит. Какая?

- Древние, как вы знаете, большую роль придавали камням. Если собрать камни "у вулкана", они, конечно, очень информативны. Вот три камня, и они даже на первый взгляд очень различны. Вот обсидиан - черное вулканическое стекло. Держать его в руке просто приятно, а энергетика его такова, что и тяжестью своей, и гладкостью граней, и остроугольностью он дает ощущение мощи.

Возьмем вулканическую бомбу, вылетевшую во время подводного извержения на Карымском вулкане. Она совершенно другая! Мы называем ее "хлебной коркой" - проведите по ней рукой, и сквозь крошечные трещинки, бугорочки, шероховатости словно услышите биение вулканического пульса.

А вот занозистая толбачинская лава - не дай Бог провести по ней ладонью" Чувствуете, этот камень создает иное настроение? Его страшно погладить, он обладает мощной энергетикой. Ощущение силы есть, но от него веет… опасностью. Словом, одни камни приятны, другие опасны, третьи безразличны - а в общем-то, все интересны, потому что несут бездну научной информации. А вот еще неожиданный камень - лава с кальдеры Узон. Гладкая, базальтовая - и вдруг в ней обломочки совершенно посторонней породы. Получается, что крупная глыба содержит включение инородного вещества - откуда пришел этот чужеродный кусочек, из какой глубины, о чем говорит?.. Представляете, что чувствует вулканолог, держа в руках камень с информацией, добытой из центра Земли?

Вулканы - стихия, объемлющая все четыре: вода, огонь, земля, воздух… Они вам подвластны или вы находитесь в их власти?

Вулканы вызывают чувство восторга перед их мощью и трепет перед могуществом… Мощь - это энергия, а могущество - вседозволенность. Он может в мгновение ока стереть с лица земли.

И все же… Не проходит острое чувство счастья, что судьба разрешила прикоснуться к этому великому созданию природы.